Радикальную, и при этом системную политику подъема страны могут предложить только левые

Володимир Іщенко

Как мы знаем, на этот раз в Верховную Раду не прошла ни одна из левых партий, как в прочем и правое движение «Свобода». Можно ли считать это завершением эпохи идейных проектов в Украине?

Разумеется, нет. Что касается того, почему КПУ не прошла в новый парламент, то ведь ранее многие ожидали, что она просто вымрет. Можно вспомнить стандартные обсуждения роли компартии в 90-х, 2000-х, что в какой-то момент за нее просто некому будет голосовать. Как показали выборы 2012 года, это были ошибочные предсказания, поскольку на тех выборах компартия увеличила свою поддержку, получив свыше 13%. О каком-то стабильном длительном тренде говорить не приходится, и вопрос, почему КПУ не прошла в 2014 году не настолько очевиден, и в большей степени он связан с тем, что КПУ даже не пыталась бороться за тот электорат, который раньше голосовал за Партию Регионов да и за тех же коммунистов.

Совсем не очевидно, что те люди, которые разочаровались в Партии Регионов после Майдана, должны были проголосовать за Оппозиционный блок. Коммунистическая партия не вела активную избирательную кампанию. Это больше связано с откровенно трусливой позицией верхушки КПУ. Она была перепугана обвинениями в сепаратизме и начавшейся кампанией с попыткой судебного запрета КПУ, с роспуском парламентской фракции. Руководители КПУ много лет вели вовсе не коммунистический образ жизни и стали нормальной частью украинского правящего класса. Они побоялись потерять то, что имеют, и предпочли скорее спрятаться и как-то переждать то, что сейчас происходит, не ввязываться в активную борьбу в отличии от некоторых местных ячеек, в особенности на Донбассе и восточных областях, которые активно пытались участвовать в Антимайдане, а затем и в сепаратистском движении.

В каком-то отношеннии это закономерное поражение, но оно не связано с якобы идейностью КПУ. Предполагать «смерть» идеологических партий просто на основании непрохождения КПУ и «Свободы» неправильно, поскольку на выборах в Европарламент и крайне правые, и крайне левые партии, наоборот, увеличили свою поддержку.

Так что мы видим отнюдь не «смерть идеологии». Это скорее поражение конкретной партийной формы, в которую выродилось КПУ. По сути, в ней образовалась буржуазная верхушка, которая в критический момент решила сохранить свои позиции, и не попыталась активно бороться за тот электорат, который не принимал Майдан. Этот электорат вполне мог бы откликнуться на чётко выраженные антиолигархические идеи, особенно на фоне неолиберальной политики нового правительства. КПУ даже не пыталась использовать эту возможность, хотя она у нее была.

Мы активно движемся вправо или как это прикажете понимать?

Да, общество в целом и политический мэйнстрим сдвинулся сильно вправо. Многие любят ссылаться на поражение «Свободы» и Правого Сектора на выборах, что якобы оно свидетельствует о том, что усиление крайне правых было преувеличено, и они особо ничего из себя не представляют. Однако, это не так.

Если попытаться сравнить риторику блока Порошенко, блока Яценюка, «Батькивщины» на выборах 2014 года с предвыборной риторикой 2012 года, у меня создалось впечатление, что те вещи, которые говорили даже центристские партии были гораздо радикальнее, чем то, что позволяла себе говорить «Свобода» на выборах 2012 года.

Вот, например, министр внутренних дел спокойно употребляет слова типа “колорады”, которые расчеловечивают противника. Одно дело, когда кто-то в Фейсбуке написал подобное, и другое дело, когда это говорит чиновник высокого ранга. Те экономические меры, которые на этот год предложило правительство Яценюка, и которые поддержала Верховная Рада – это меры очень радикального сокращения социальных расходов. Во многом эти урезания превосходят те меры, которые пытались проводить разные правительства в странах ЕС, и которые вызвали массовые протесты. Хотя эти выступления пока не слишком успешны, но тем не менее, они создали почву для роста поддержки крайне левых партий.

Понятно, что со временем, конечно, пойдет и реакция на урезания социальных расходов. Когда вернутся левые партии?

Тут надо понимать, что даже социальные протесты не обязательно автоматически породят новые левые проекты. Сейчас многим становится понятно, что то, что делает правительство, выходит за рамки допустимого, поскольку при таком падении курса гривны замораживать, и более того, сокращать доходы населения – это очень резкое понижение уровня жизни. Все понимают, что жизнь в этом году и на ближайшие годы станет значительно хуже, и будут протесты. Если не в январе, то как минимум весной вполне можно ожидать новую большую протестную волну, связанную именно с социально-экономическими вопросами. Это будут протесты людей, которые почувствуют, что они уже на грани выживания.

Вопрос в том, какие политические силы смогут возглавить эти протесты. В ситуации, когда с одной стороны, полная деградация КПУ и других левых партий, и при этом очень слабое новое левое движение, которое пока что только пытается сформировать свою партию, то, скорее всего, эти протесты будут возглавлены именно теми самыми правыми популистами из «Свободы» и Правого Сектора. Они ведь теперь не несут никакой ответственности за действия правительства. Теперь они могут спокойно идти в оппозицию и заниматься радикальным популизмом. Возникает очень опасная ситуация, когда правую политику правительства будут критиковать с еще более правых позиций.

С другой стороны, левое движение сейчас также сталкивается с проблемой социального популизма. Практически все, включая даже неолиберальных экспертов, согласны с тем, что драконовские урезания социальных расходов очень опасны и понижение уровня жизни населения несет за собой большие социально-политические риски. Но сразу же ставят вопрос, откуда брать деньги на одновременно поддержание (тем более, повышение) уровня жизни и выплату внешнего долга Украины, модернизацию, восстановление разрушенных войной районов. Что должно делать левое движение, так это предложить альтернативную программу наполнения казны. И здесь на самом деле есть много идей, которые можно и нужно отстаивать, доказывая обществу их ценность и важность.

Вот эта риторика о том, что «мы не можем поступать иначе», кроме как урезать питание в школах, сократить социальные расходы, обложить бедных дополнительными налогами – эта риторика очень характерна для неолиберальных политиков. «У нас нет альтернативы» (“There is no alternative”), — говорила Маргарет Тэтчер, и это самый главный аргумент, когда пытаются ввести меры суровой экономии.

На самом деле альтернатива есть! Есть несколько направлений, которые можно прорабатывать. Никто не обсуждает: а почему бы в Украине не объявить дефолт? Что катастрофического при этом произойдет? Вот Россия в 98-м году объявила дефолт, Аргентина объявила дефолт, и что с того? В чем проблема отказаться платить по невозможным долговым обязательствам? Например, главный пункт программы левой партии «Сириза», которая имеет большие шансы победить на грядущих греческих выборах, состоит в том, что 50% нынешнего долга Греции нужно отменить уже сейчас. Эта программа приводит в ужас европейскую финансовую элиту, но с другой стороны, если мы считаем правительство Януковича и Азарова преступным, то почему мы должны платить по долгам этих правительств? Если мы откажемся платить по этим обязательствам, то сразу образуются довольно серьезные средства. Затем возможна и национализация, которая тоже совершенно не обсуждается в правящих кругах и среди услужливых экспертов.

Но почему бы нам не национализировать стратегические предприятия, почему бы не национализировать рудники Коломойского и Ахметова, почему бы им не работать на госбюджет, а не на прибыль тех же самых олигархов, которую они все равно спрячут в офшоры? Это было бы еще дополнительные поступления в бюджет, что позволило бы не снижать уровень жизни населения, а наоборот, его даже повысить и иметь средства на необходимые инвестиции в развитие экономики.

Есть и реальные механизмы борьбы с бегством капиталов, возвратом денег из офшоров. Прогрессивное налогообложение, опять же связанное с внедрением реальных барьеров для бегства капиталов. Очевидно, что если просто поднять налоги, то инвестиции будут сокращаться. Но в контексте системной политики, что если вы выводите свои инвестиции, то мы национализируем ваши предприятия и заводы, это может сработать.

Такую радикальную, и при этом системную политику могут предложить только левые. Никакая другая политическая сила в принципе не способна даже мыслить в этом направлении. Сразу же возникнет вопрос и частной собственности на средства производства, и вопрос преодоления капитализма. Вопрос самого направления развития общества: либо оно развивается для того, чтобы позволять получать все больше прибыли ограниченному кругу лиц, либо оно ориентируется на обеспечение базовых потребностей каждого. Такую политику могут предложить только левые, и это то, над чем нам сейчас следует работать.

Как левые могут прийти к власти? Ведь фактически против них работает всё. Каким вы видите их путь во власть – через объединение сил, харизматического лидера, новую идейную программ?

Я и говорю как раз о формировании программы. Это важный момент. Но просто ограничиваться тем, чтобы писать программы без каких-либо действий, этого явно недостаточно. Если смотреть на европейский опыт, то те партии, которые сейчас получают очень высокую поддержку в Европе, все они тесно связаны с массовыми простестами против неприятия политики жесткой экономии, а с другой стороны – это удачное объединение разных групп. Где-то так же, как Правый Сектор объединил до этого совершенно маргинальные праворадикальные группы и, воспользовавшись толерантностью Майдана к крайним правым, вывел их в большую политику.

До января прошлого года о об инициативах и организациях, входящих в Правый сектор, знали разве что эксперты по крайним правыми, да еще левые активисты, которые сталкивались с ними непосредственно на улицах. Год назад эти группы стали обрели мировую известность. Сработал эффект объединения, когда объединенными усилиями в критический момент эти группы вышли на качественно новый для себя уровень.

В случае развития социальных протестов в Украине, группы новых левых тоже могли бы попытаться повторить этот опыт, объединившись в структуру с четкой левой идентификацией, чтобы повести людей за собой, предлагая радикальную программу и решительную тактику борьбы.

Такой шанс у левых есть, но есть ряд субъективных факторов, которые могут помешать его реализовать: и неспособность объединиться, и сектантство, и даже неверие многих левых в партийную политику вообще. Но опять же, это не есть нечто непреодолимое. С этим можно работать. Уже работает организационный комитет новой левой партии, который пытается объединить разные группы левых активистов с независимыми профсоюзами. Он ориентируется на то, чтобы попытаться использовать момент нарастания социального недовольства и добиться решающего успеха в борьбе за гегемонию в будущих протестах.

Беседовал А.Маклаков.

Оригинал

Post a Reply

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *

Top